Российская экономика начнет восстанавливаться уже в IV квартале текущего года. Однако темпы роста в ближайшие три года не будут превышать 2,5%. Такое мнение высказал министр экономического развития Алексей Улюкаев. Глава ведомства также рассказал о перспективах взаимодействия стран БРИКС. Появится ли вслед за Банком развития совместное рейтинговое агентство? Какие сферы в первую очередь станут развивать государства, входящие в организацию? Об этом в эксклюзивном интервью.
— Алексей Валентинович, важным ориентиром для стран БРИКС станет утверждение на саммите в Уфе стратегии экономического сотрудничества до 2020 года. Какие основные задачи будут лежать в основе этого документа?
— Мы накануне саммита министерской встречи министров торговли и экономики окончательно обсудили этот документ. И сейчас лидеры его поддержали. Речь идет о том, чтобы страны-члены нашей пятерки определили так называемые точки роста. Мы назвали их в этой стратегии. Это сферы высоких технологий, коммуникаций и телекоммуникаций, инвестиций, торговли, сельского хозяйства. И это не просто набор пожеланий. Мы прилагаем к этой стратегии экономического партнерства дорожную карту, план действий, которые в том числе определяют конкретные инвестиционные проекты, которые могут быть нашим общим детищем, профинансированы, реализованы в интересах стран-участников.
— Уже есть какие-то конкретные плоды сотрудничества стран внутри БРИКС. Это и создание Банка развития, и появление пула резервных валют. А планируются ли какие-то дальнейшие шаги, для того чтобы страны БРИКС стали более обособленными от Америки и от долларовой зависимости?
— Мы не ставим задачу обособления. Мы ставим задачу максимального использования того потенциала, который есть у нас, у наших стран. И максимальная гарантия от той волатильности, которую переживают финансовые и товарные рынки. И, к сожалению, от того политически наведенного вмешательства, которое препятствует всестороннему развитию этого экономического потенциала. В этой связи мы будем развивать и те структуры, которые уже вами названы. Потому что мало создать банк, надо наполнить его инвестиционными проектами. Уже начиная с I квартала 2016 года такие проекты начнут финансироваться. В том числе РФ предлагает портфель соответствующих проектов. Кроме того, мы хотели бы вести работу по более широкому кругу. У нас есть сотрудничество банков развития, национальных банков развития стран. Мы готовы обмениваться этими инфраструктурными проектами, готовы выстраивать совместные многосторонние проекты, которые финансировались бы не только за счет финансов наших банков развития, но и за счет частных инвестиций, за счет средств наших государственных бюджетов, за счет средств наших суверенных фондов. Между нашими суверенными фондами, такими как Российский фонд прямых инвестиций, соответствующие фонды Китая, Бразилии, Индии, Южной Африки также будут подписаны здесь соглашения, которые предполагают направления прямых инвестиций. Инвестиций не в долговые инструменты, а в том числе и в акционерные капиталы наших компаний тоже на цели инфраструктурного и другого развития. Кроме того, может обсуждать вопрос о создании биржевой инфраструктуры, иных видов инфраструктур финансового рынка.
— А создание собственного рейтингового агентства стран БРИКС стоит на повестке дня?
— Мы думаем об этом. Дело в том, что те три так называемых международных рейтинговых агентств, на рейтинги которых по-прежнему ориентируются инвесторы, это не международные. Это национальные американские агентства, которые просто распространили свою деятельность довольно широко. Мы видим, что качество рейтингов их вызывает иногда вопросы. В частности, снижение рейтингов РФ, которое состоялось в конце прошлого-начале нынешнего года, никак не соответствует фундаментальным показателем российской финансовой, банковской системы, российской экономики с ее низкой долговой зависимостью, с ее низким бюджетным дефицитом, с ее высокими резервами. И, конечно же, мы хотели бы дать нашим инвесторам другие, более лучшие, более надежные, свободные от политического вмешательства ориентиры. В этой связи, конечно, нужно думать, с одной стороны, о национальном регулировании рейтинговых агентств, с другой стороны, о возможности наднационального их регулирования и создания альтернатив. Есть хороший опыт в КНР поддержания национальных рейтинговых агентств. Можно думать о том, чтобы создать наше общее на базе одного из существующих или начать с чистого листа, создавая наднациональную рейтинговую структуру. Но то или другое решение, видимо, довольно насущно.
— Сегодня в ходе встречи представителей делового совета БРИКС с лидерами стран-участниц многие говорили, в частности лидеры говорили, о том, что в мировой экономике сейчас существенные сложности, очень тяжелый период. Президент Бразилии даже назвала это кризисом. Вы согласны с такой формулировкой?
— Мне больше нравится определение «новая реальность». Мы с ней столкнулись начиная с 2008-2009 года. Глобальная экономика не вышла из той турбулентности, которая тогда началась. Просто эта турбулентность приняла несколько иные формы. В любом случае темпы роста глобального экономического развития гораздо меньше, чем это было в начале века. Они не превышают сейчас 3,5%. Существует очень высокая волатильность как на товарных, так на фондовых и на финансовых рынках, на глобальных рынках капитала. И это создает очень большие проблемы для всех открытых экономик, включая и экономики наших пяти стран. Не знаю, можно ли это называть кризисом. Это огромный вызов для нас.
— А можно ли говорить, что те экономические сложности, которые испытывают сейчас страны-участницы БРИКС, имеют какую-то общую природу?
— Мне кажется, она все-таки не совсем общая, она немножко разная. Наши экономики – это экономики развивающихся рынков. В этом их сходство. Но они различные по природе своих экономических механизмов и так далее. В частности, китайская экономика испытывает сложности, связанные с переходом от ориентации на экспортное развитие к большей ориентации на внутренний рынок, внутренний спрос. С другой стороны, например, экономики Российской Федерации, экономики Бразилии, наоборот, должны испытать переход от прежде всего использования в качестве локомотива роста потребительского спроса к росту, ориентированному на инвестиции. В любом случае общим является то, что прежняя модель экономического развития, которая давала свои хорошие результаты в начале века или в других странах в конце прошлого века, уже исчерпала свой потенциал. Мы должны искать новые механизмы, в том числе основанные на создании совместных финансовых структур.
— А когда эта новая реальность для российской экономики будет сопровождаться восстановительным ростом?
— Восстановительным ростом она будет сопровождаться уже начиная, я думаю, с IV квартала этого года. Вопрос в том, какой будет темп этого экономического роста, восстановительного роста. По нашим прогнозам, в ближайшие три года этот темп не превысит 2,5%. То есть это не превышает мировые темпы экономического роста. Я думаю, что это не соответствует ни тем проблемам, которые стоят перед нашим обществом, экономическим, социальным, ни нашим амбициям национальным. И поэтому мы должны искать возможности, в том числе через структурные реформы, через реформы институтов общественного развития, для того чтобы поднять потолок и увеличить темпы экономического роста.
— Какие отрасли будут восстанавливаться первыми?
— Прежде всего восстанавливаются отрасли, которые ориентируются на потребительский спрос. Мы уже сейчас это видим. Скажем, пищевая промышленность: ее темпы роста уже сейчас находятся в положительной зоне. То есть они выше, чем было год назад. Затем будут восстанавливаться отрасли так называемого промежуточного спроса. Самая тяжелая ситуация у тех, кто ориентируется на инвестиции. Восстановление инвестиций – это самый длительный процесс, потому что очень большая степень неопределенности, глобальной неопределенности, неопределенности финансовых рынков, курсовой политики создает для инвесторов такую ситуацию, когда они не готовы принимать на себя, на свои балансы риск немедленно и выжидают. Мы должны помочь им своей экономической политикой сделать этот выбор. Пока, к сожалению, он откладывается.
— А можно ли говорить о том, что инфляционное давление в российской экономике сейчас постепенно ослабевает?
— Безусловно, об этом можно говорить. Значит, темп инфляции по уровню потребительских цен, который достиг своей высшей точки в марте-апреле — 16,7-16,8% год к году, — снизился в июне до 15,3%. Сейчас в начале июля был небольшой скачок инфляции, связанный с регулярным ежегодным пересмотром тарифов жилищно-коммунального хозяйства, водоснабжения, водоотведения, тепла, электроэнергии. Значит, он будет преодолен. Я думаю, что по итогам июля он не превысит 15,5%, темп роста инфляции. И затем мы ожидаем быстрого снижения примерно до уровня 10,5 – 11% к концу года и примерно до уровня 7% к марту следующего года.
Иллюстрация к статье: